СТРАНА: Раскройте структуру вашего гонорара, если это не секрет?

Николай Полозов: Адвокатская тайна.

Марк Фейгин: Запрещено. Если адвокат расскажет о своём гонораре, он раскроет секрет финансовых возможностей клиента.

СТРАНА: Именно потому, что Савченко – небогатый человек, интересно, кто ее поддерживает. По структуре гонорара это можно понять.

Марк Фейгин: Нужно чеки показать? Савченко – депутат фракции «Батькивщина». «Батькивщина» взяла на себя обязательства помогать сестре и матери Надежды. Представляете, сколько стоит в Донецк летать?

СТРАНА: В группе защиты адвокаты всегда делят между собой роли: кто-то работает с документами, кто-то с органами госвласти, а кто-то на публику. Как роли распределены в вашей адвокатской группе? Как вы попали в дело?

Марк Фейгин: В дело я вошел по просьбе украинского Министерства иностранных дел. Меня им рекомендовала Людмила Козловская из организации «Открытый диалог». 11 июля 2014-го года Вера Савченко заключила со мной договор. Она исходила из моего опыта и репутации.

СТРАНА: А что у вас за репутация?

Марк Фейгин: Я всегда защищаю людей, которые выступают против власти. Я человек оппозиционных взглядов по отношению к российской власти и не только. Ведь я защищаю людей, оппонирующих власти не только в России. Например, казахстанского политика Мухтара Аблязова, которого сейчас пытаются выдать из Франции, а он – крупный оппонент президента Назарбаева. Я представляю интересы самого Джемилева в российском суде по спору ФСБ о запрете на въезд в Крым.

Мой коллега, вот (Фейгин представляет нам Николая Полозова, листающего меню по правую от него руку – прим.ред.). Он тоже занимается политическими делами, мы вместе защищали PussyRiot — (российская пан-рок-группа. – прим.ред). Сейчас он защищает Ахтема Чийгоза (замглавы крымского Межлиса – прим.ред.), а также Хайсера Джемилева, сына Мустафы. Полозова я привлек как процессуалиста, как своего товарища по политическим делам.

СТРАНА: Третий в вашей команде, Илья Новиков, получил адвокатскую лицензию три года назад. Какая его роль в деле?

Марк Фейгин: Он играет в «Что? Где? Когда?», но тем не менее, захотел обрести такую адвокатскую практику. Она специфическая. Это необычные суды, необычная защита. И кейс политический, когда суд – это производная от власти. Я пригласил Новикова, чтобы он оформлял процессуальную часть в суде.

СТРАНА: А вы, получается, взяли на себя роль публичного адвоката?

Николай Полозов: Подождите, вы забыли о четвертом адвокате, украинском. О нем вообще мало, кто знает. Это Александр Плохотнюк (известный украинский адвокат: в 2011 году защищал Юлию Тимошенко, а до того – «маньяков из Днепропетровска», обвиняемых в убийстве 21 человека – прим. ред.). В деле Савченко есть специфика, обусловленная тем, что Надежда, во-первых, гражданин Украины, а во-вторых, все события, в которых она обвиняется, происходили в Украине. Это отличает ее дело от других российских кейсов, где все события происходят на территории России, а следовательно, сбором доказательств занимается следствие. Другие адвокаты из группы тоже имеют такую возможность, но они существенно ограничены в своих правах.

СТРАНА: О нем мало кто знает. Почему он ни разу не появился на суде у Савченко?

Николай Полозов: Во-первых, он не был допущен в российский суд в качестве защитника. По российским законам только адвокаты могут выступать в качестве профессиональных защитников. Кроме того, есть такое понятие, которое в простонародье называется «общественный защитник», под шапкой которого могут даже родственники выступать. Так вот российский суд не допустил Александра Плохотнюка даже в роли общественного защитника. Но его помощь в этом деле оказалась глобальной, потому что именно он собирал доказательства невиновности Надежды Савченко здесь, на территории Украины.

СТРАНА: Так а как распределены роли?

Николай Полозов: Роли мы в итоге поделили так. Плохотнюк работает здесь, общается с СБУ, ходит в прокуратуру, далее передает эти материалы Илье. В свою очередь Илья процессуально оформляет эти документы для российского суда.

СТРАНА: Николай, а вы? В чем ваша роль?

Николай Полозов: Я занимался как процессуальной частью процесса, так и медиа и политическим сопровождением. Марк сосредоточился на политических контактах.

Марк Фейгин: Я дам все-таки некоторую справку. Не было такого жесткого разделения обязанностей: один общается с прессой, другой занимается еще чем-то. Это невозможно. Это дело большое, транстерриториальное: начинала Надясидеть в Воронеже, потом она сидела в Москве. Теперь вот в российском Донецке.

СТРАНА: Дело Савченко – репутационное. Традиционно, когда у адвокатов появляются такие непростые клиенты, другие от них уходят. Либо адвокаты забрасывают дела из-за нехватки времени. А как дела обстоят у вас?

Николай Полозов: Специфика действий российской власти предполагает, что политических дел становится не меньше, а больше. Чем дольше Путин в Кремле, тем больше он бронзовеет, а гайки в обществе закручиваются плотнее. Таким образом градус политических дел неизбежно растет. Такие дела мы называем «радиоактивными».

Мы очень критично относимся к адвокатам, которые вовлечены в процессы, где «решаются вопросы». Если ты занимаешься политической адвокатурой, должен быть кристально чист. Очевидно, что мы находимся под сильным давлением и пристальным вниманием: контролируют все – телефоны, передвижения, электронную почту. Если я где-то не заплатил налоги или нарушил правила дорожного движения, это моментально становится известно власти. Если бы в таких условиях мы попытались как-то решить вопрос через взятку, то моментально бы оказались по ту сторону решетки. Вместе с тем, такие дела имеют репутационные последствия. Многие клиенты не хотят быть героями, они хотят, чтобы их вопросы как можно скорее «порешали», и они оказались на свободе любой ценой. Мы не беремся за такие дела, для них есть другие адвокаты, которые умеют договариваться.

СТРАНА: Кто из адвокатов в фаворитах у Савченко? Кому из вас она доверяет больше?

Марк Фейгин: Всем одинаково. Отношения с каждым из нас у нее выстраиваются чуть по-разному, зависит от возраста и опыта каждого из нас.

СТРАНА: Ну вот взять вас, Марк. Как с вами?

Марк Фейгин: Дело в том, что Савченко не политик, она только сейчас им становится. Заочно. Потому что находится в тюрьме. И она многому учится, поэтому ей интересно со мной беседовать на темы, которые делают ее более подготовленной в области политики. Для нее это важно.

СТРАНА: Выходит, вы работаете у Савченко политическим консультантом?

Марк Фейгин: Она со мной консультируется, спрашивает, как относиться к тому или этому, например, к Минским соглашениям.

СТРАНА: Дружба адвоката с клиентом – это хорошо или плохо?

Николай Полозов: Дружить с клиентом – самая большая ошибка адвоката. Так делать нельзя ни в коем случае. Всегда есть определенная грань, через которую переходить нельзя. Бывают случаи, когда люди вступают в матримониальные отношения. Ради Бога, но только за рамками процесса, после процесса. В процессе это нельзя делать по той причине, что возникает опасная взаимозависимость, которая может привести к неверным поступкам, к неверным шагам, и в конечном счете навредить делу.

СТРАНА: Расскажите, как происходят ваши свидания с Савченко?

Марк Фейгин: В следственном кабинете.

Николай Полозов: Есть разница между тем, как посещают Надежду защитники, и допустим, родственники. Родственники встречаются в специальном помещении, где – стекло и трубка (телефонная). Они не могут общаться напрямую, все записывается. Адвокаты имеют право встречаться в так называемых «следственных кабинетах». В донецком СИЗО таких четыре, к ним выстроены очереди адвокатов. Мы находимся в привилегированном положении, поскольку приезжаем из другого города. Нас пропускают вне очереди, специально для нас бронируют этот следственный кабинет.

СТРАНА: Расскажите, пожалуйста, в каких условиях содержится Савченко? Как происходит обычный распорядок ее дня?

Николай Полозов: Савченко находится в одиночной камере. По сравнению с другими подследственными, российская власть все-таки постаралась создать видимость человеческих условий: камера отремонтирована, в ней есть душ. В следственном изоляторе режим. В шесть утра - подъем. Далее – следственный изолятор обходит начальник, принимает жалобы. Потом завтрак, свободное время.

СТРАНА: Чем там кормят?

Николай Полозов: Мерзостью.

Марк Фейгин: Она очень давно не ест еду, которую ей дают в СИЗО. Савченко употребляет детское питание.

Николай Полозов: Это даже не питание. Это такая жидкая витаминизированная смесь с аминокислотами, витаминами, которая ей необходима в условиях голодовки. С декабря это уже третий месяц голодовки.

СТРАНА: Кто ей готовит эти смеси?

Николай Полозов: Сами консулы передают, родственники, мы тоже делаем передачи. У нас хорошо налажена логистика. Мы-то чаще всего находимся в Москве, а она - в Новочеркасске рядом с Ростовом. Поэтому большую поддержку ей оказывает Генеральное консульство Украины в Ростове-на-Дону.

СТРАНА: Мы никогда не голодали в СИЗО, но, извините, а голодовка задержанного должна выглядеть именно так?

Николай Полозов: Понимаете, какая штука. Голодовка – это отказ от приема твердой пищи…

Марк Фейгин перебивает коллегу.

Марк Фейгин:…Что значит «должна выглядеть»? Вот так она голодает. А могла голодать по-другому. Если бы она голодала, вообще не употребляя ничего, она бы через 20-25 дней умерла.

СТРАНА: То есть выходит, Савченко не отказывается употреблять пищу, а отказывается употреблять пищу, которую ей предлагают в российском СИЗО. Так, выходит?

Марк Фейгин: Да, вашу пищу не ем. На ваших условиях не сижу. Вашим правилам не подчиняюсь.

СТРАНА: А на что это в итоге влияет?

Марк Фейгин: Вы у нас спрашиваете? Я вам отвечу, что это ни на что не влияет, потому российская власть глуха, ей абсолютно все равно: голодаете вы, или умираете. Поэтому я как раз противник голодовки в силу этих причин. Переубеждаю ее, потому что толку от этого никакого, поскольку вы можете хоть умереть, они могут не обратить внимание.

СТРАНА: А сухая голодовка – это отказ от воды и еды, без смесей?

Марк Фейгин: Отказ от воды.

Николай Полозов: От всего. Чтобы у вас не было такого превратного ощущения, что мы заставляем кого-то голодать. Я хочу сразу обозначить, что мы как защитники всегда выступали резко против шагов Надежды по объявлению как просто голодовки, так и особенно сухой. Каждый раз, когда мы с ней встречаемся (последний раз позавчера), разговор начинается с: «Надежда Викторовна, давайте будем прекращать голодовку».

СТРАНА: А вы к ней обращаетесь по имени и отчеству?

Николай Полозов: Ну, мы по-разному общаемся. У нас все-таки за эти почти два года сложились теплые отношения. Иногда мы по именам друг друга называем, но когда обращение официальное, естественно, я обращаюсь официально. Так вот. И Марк, и я всегда говорим, что голодовка – это не способ решения проблем с российской властью. Но Надежда Викторовна очень специфический человек со своим мнением, которое не изменишь и бульдозером. Если она приняла решение, отговорить ее невозможно.

СТРАНА: Выходит, история с фейковым письмом якобы от президента для вас фактически удача, раз оно побудило Надежду прекратить голодовку?

Марк Фейгин: Нет. Дело в том, что выходка пранкеров никак не повлияло на голодовку. К тому моменту, когда я зашел к Надежде, она уже начала принимать воду. Выходит, за несколько часов до моего визита.

Весь этот пранкинг был затеян с одной целью – дискредитировать все дело само собой. Больше ни для чего. Хотя смысл-то не в том, чтобы просто взять и умереть. Чтобы умереть, не обязательно голодать.

СТРАНА: Но вы же помните, как начала напрягаться ситуация, когда возникла угроза смерти?

Марк Фейгин: Надежда и стремилась к тому, чтоб напряжение переросло в какой-то результат. Другое дело, что Надежда не суицидальщица, она не страдает психическим заболеванием, чтобы взять и покончить жизнь самоубийством. Это не для этого делается, это делается для того, чтобы привлечь внимание к ее ситуации, сказать: посмотрите, я не виновная, год и восемь месяцев сижу ни за что. И голодовка здесь важный инструмент. Другое дело, что решение российская власть не будет принимать под давлением голодовки.

СТРАНА: Получается, что любая голодовка затевается для того, чтобы в последний момент все равно ее закончить, после того как к процессу привлечено максимальное внимание?

Марк Фейгин: Не совсем. Голодовка обостряет ситуацию, и Надя ее обостряет, в расчете на то, чтобы приняли соответствующие решения. И они принимаются. Только не в тот момент, когда вы там голодаете, или заканчиваете голодовку. Меняется ситуация настолько, что вы ставите перед обстоятельствами ту же власть, тот же Кремль. Ничем другим не выйти из этого дела, кроме как любыми способами отдать Савченко Украине. И этого она добивается. Потому что в период голодовки, напомню вам, по этому поводу высказались все самые существенные мировые лидеры: Европарламент, Байден, Джон Керри.

СТРАНА: И тем ни менее, многие знают, что российское законодательство в России разрешает принудительно кормить заключённых.

Марк Фейгин: Наручники, зонд через нос, через который пропускают воду, органические смеси.

Николай Полозов: Втыкают в вену иглы, пускают физраствор.

СТРАНА: А человека госпитализируют?

Николай Полозов: Не обязательно, все это можно делать и в условиях следственного изолятора. Я знаю, потому что Мустафа Джемилев подробно рассказывал, как в советской тюрьме он голодал больше года, и что с ним тогда делали. Последствия этой процедуры ужасные, потому что зондом можно порвать пищевод, носоглотку. Я рассказывал Надежде, как голодал Джемилев, она готова и к такому повороту. Она при деле может довести себя до состояния, которое может привести ее не обязательно к смерти, а к коме, например.

СТРАНА: Какая конечная цель у вас и у Савченко в период голодовки?

Марк Фейгин: Все это приводит к тому, что Надежда сидит громко, в отличие от Сенцова, Кольченко. Вы о ней слышите, вы о ней говорите. Международные наблюдатели изучают ее дело, по которому видно ее полную непричастность к обстрелу 17 июня. Все. О чем можно в обвинении говорит? Оно рассыпается. Незаконное пересечение границы? А какой ее мотив? Зачем ей было пересекать границу, если ее отпускают из плена, о чем утверждал и Плотницкий на суде, и другие свидетели. Хотя зачем, когда Владимир Рубан просил отдать Савченко ему, а он взамен отдал бы так называемых ополченцев. Ну так если вы хотели ее просто отпустить, отдали бы Рубану, он бы посадил ее в поезд, и она уехала бы в Киев. Поезда еще тогда ходили. Если судьбой человека интересуются, она постоянно в фокусе внимания, об этом постоянно рассказывают Путину его чиновники, окружение поддавливает. И это действительно приводит к тому, что принимаются политические решения.

СТРАНА: Вы приехали в Киев, чтобы встретиться с президентом. Вас журили там за то, что вы поверили панкерам и передали Савченко фейковое письмо, прекратившее ее голодовку?

Марк Фейгин: Нет, наоборот. Но погодите. О какой доверчивости может идти речь, если первый звонок поступил Москаленко (генеральный консул Генконсульства Украины в Ростов-на-Дону – прим.ред.). Развели сначала его, а он мне позвонил и сказал, что сейчас будут звонить мне.

Николай Полозов: Москаленко позвонили с номера Администрации президента, у него высветился номер Банковой. Сказали: «мы из Администрации, надо отнести письмо, как мне позвонить Фейгину?».

Марк Фейгин:…и представился Ложкиным. Мне позвонил Москаленко. И сказал, что мне сейчас позвонит глава администрации Ложкин. Что мне нужно было сказать? Как вы докажите, что это - Ложкин. Вы как себе это представляете? Это же не первый раз такого рода звонки и такого рода письма.

СТРАНА: Вы тоже подумали, что это – Ложкин звонит?

Марк Фейгин: Конечно!

Николай Полозов: Ну если генконсул говорит, что Ложкин.

СТРАНА: А русский акцент вас не смутил?

Марк Фейгин: Дело не в акценте. Звонок был в десять вечера. Человек разговаривал очень тихо. А Ложкин непубличная фигура, он нигде не дает интервью. Он говорил очень тихо, простые вещи: есть проект письма, они хотят передать его с учетом того, что Савченко голодает. Может это как-то повлияет и поможет прекратить голодовку. Нейтрально. «Вот помощник сейчас составляет. Вы нам не поможете письмо составить? Может что-то добавить такое?»

СТРАНА: В итоге они сбросили проект по электронной почте?

Марк Фейгин: Они сбросили проект. Подлинник должен был прийти в консульство. Они позвонили Москаленко и сказали, что оригинал письма придет утром диппочтой в консульство, назвали фамилию сотрудника диппочты.

Марк Фейгин: Не сотрудника, а ответственного.

Николай Полозов: Откуда пранкеры знают фамилию сотрудника диппочты?

Марк Фейгин: Но даже не это, погоди Коля. Главное в другом. Дело в том, что в стране пребывания дипломаты пользуются иммунитетом абсолютно в соответствии с конвенцией.Им нельзя просто так звонить. Вот представьте, если завтра Зурабову позвонят и пригласят на педофильную вечеринку. Запрещено по отношению к дипломатическим работникам иностранного государства всякого рода такие вещи. Этих пранкеров должны были вызвать соответствующие органы, если бы это не было спланировано, и как минимум побеседовать, сказать: «Вы в своем уме? Что вы творите? Вы хотите, чтобы из-за шутки завтра война началась?».

СТРАНА: Больше всего вас и президента после этого фейка критиковали за то, что у вас не налажен контакт друг с другом. Почему так?

Марк Фейгин: Смотрите, какая штука. Конечно, это было упущение. Грубо говоря, не Ложкин должен поддерживать с нами связь.

СТРАНА: А кто – Святослав Цеголко?

Марк Фейгин: И Цеголко сложно предъявить претензии,потому что все письма до этого от президента, а их было несколько, передавались через консулов.

СТРАНА: О чем вы говорили в Администрации президента Украины?

Марк Фейгин: О деле Савченко, о плане ее освобождения. Президент рассказал о некоторых деталях, которые нет смысла просто делать публичными пока. Не потому что в них есть какая-то тайна невероятная. Просто они не так существенны. Об этом много раз говорилось. Но из его уст это звучит так, чтобы мы могли понимать, как будет складываться дальнейшая ситуация.

СТРАНА: В чьих руках свобода Савченко: в ваших в руках президента?

Марк Фейгин: Какой хороший вопрос! Скажем так. Она была в наших руках в течение всего этого процесса, теперь она, конечно, куда в большей степени в руках украинского президента.

СТРАНА: Способен ли Порошенко справиться с этим вызовом?

Марк Фейгин: Ой, какой хороший вопрос! Я думаю, что это вопрос все-таки не по адресу.

СТРАНА: Как вы чувствуете, зная все-таки больше о переговорах, чем мы?

Марк Фейгин: Проблема не в нем, а в Путине. Я считаю, что не стоит недооценивать степень международного давления, которая поможет президенту Украины добиться свободы Савченко. Если бы речь шла только о роли одного президента, то его, Сенцова и Кольченко давно бы освободили.

СТРАНА: Позвольте задать вопрос иначе: вас вдохновила встреча с президентом или опечалила накануне суда?

Марк Фейгин: В данном случае нельзя быть чересчур оптимистичным, но равно как и испытывать пессимизм по поводу всей ситуации. Я уже сказал, что Савченко будет отпущена. Но вопрос когда. Сроки имеют принципиальнейшее значение. Потому что ее могут через год отпустить, а могут и через три недели.

СТРАНА: От чего зависят сроки освобождения?

Марк Фейгин: А они зависят от суммы обстоятельств, и конечно же - от Порошенко.

СТРАНА: Что вы скажете Савченко, когда вернетесь в Россию?

Николай Полозов: Мы расскажем ей все, что можем рассказать. Никаких секретов от Надежды Викторовны у нас нет.Расскажем то, что она должна знать, то, что знаем мы. А какая будет ее реакция на это, я не могу за нее сказать.

СТРАНА: Верите ли вы в историю с обменом Савченко на ГРУшников?

Николай Полозов: Смотрите, обмен возможен только в случае если бы Надежда и вот эти российские военнослужащие были признаны взаимно военнопленными. По Женевской конвенции, протоколом к ней. Обмен пленными – это юридический инструмент. Но Россия не признает Надежду военнопленной, Украина соответственно не признает военнопленными этих товарищей.

СТРАНА: Ваши прогнозы: каким будет приговор 21 и 22 марта?

Николай Полозов: Прогнозы дело неблагодарное. Прокуроры запросили 23 года.

Марк Фейгин: Будет обвинительный приговор на 20 лет, возможно на 15. Но это будет обвинительный приговор, иначе, зачем все было затевать.

Николай Полозов: Просто степень предъявленных обвинений подразумевает определенные временные рамки наказаний – санкции. И ниже они опуститься при всем желании не могут. Могут оправдать.Но опять-таки: а зачем тогда вся двухгодовая история с зашкваром спецслужб, похищением Надежды из своей страны, издержками на международном уровне, чтобы потом ее отпустить? Просто так? Для Кремля, на мой взгляд, было бы иррационально.

СТРАНА: А что потом?

Николай Полозов: В течении 10 дней приговор вступает в силу.

СТРАНА: А потом?

Николай Полозов: В 2015-ом году во время пресс-конференции Путин сказал, что после суда и будем решать.

СТРАНА: Вы верите в то, что может состоятся сделка «отмена санкцийв обмен на Савченко»?

Николай Полозов: Совершенно очевидно, что для Путина, скажем так, обмен головы на гОловы не представляет никакого интереса. И Ерофеев, и Александров для Путина абсолютно ничто. Для него гораздо важнее некий материальный интерес, политический, который можно реализовать, то есть можно получить что-то взамен. И речь идет даже не столько персонально о судьбе Савченко, а о некой большой политической схеме, в которую она может быть встроена. Внезапно на фоне переговоров на днях Путин объявил о выводе войск из Сирии. Есть невидимые процессы, которых мы часто не понимаем. Тоже самое будет и с Савченко.

Марк Фейгин: Очевидно, что Путину нельзя красиво отпускать человека, который стал на лавку и прокричал: «у вас будет здесь Майдан». Если он это сделает, то получит в соседней стране политика, который какое-то время будет определять повестку дня в этой стране, в том числе и по Минским соглашениям. Его больше устроит помилование. Она попросила прощение, и вот он помиловал, и отправил ее домой. Может быть ему это было предпочтительней.

СТРАНА: А Савченко пошла бы на такое?

Марк Фейгин: Нет. она не хочет ни о каком помиловании просить. Если вопрос для Путина станет ребром, он обойдется без ее согласия, просто ее помилует и отпустит.Зачем ее мнение? Как будто он до этого слишком сильно интересовался ее мнением. Мало того в случае, когда речь идет о каких-то шпионских обменах, такие вещи оформляются секретными указами президента. У него есть полный инструментарий для того,чтобы делатьвсе, что ему заблагорассудится. И когда мы говорим о каком-то крючкотворстве, который может как-то повлиять или повредить выдаче Надежды при наличии его воли. Что мешает подвезти ее к границе, все, забирайте. Вот для этого нужна только воля, а воля будет тогда, когда достигнут определенных договоренностей.

СТРАНА: Ряд экспертов считает, что украинский президент не торопится спасать Савченко потому что она представляет для него рейтинговую угрозу, как и для многих других политиков первого эшелона. Что об этом думаете вы?

Марк Фейгин: Вы понимаете, в вопросе возникает некий подвох. Типа президент не хочет помогать Савченко, потому что боится ее. А остальных он тоже боится? Хотя вопрос справедливый. Недавно я услышал историю о том, что в Украине действительно есть силы, которые хотят присвоить себе приз будущего освобождения Надежды, и готовы пойти на любые действия, чтобы отстранить защиту и победить в этом бою. Необычно. Мне даже документы показали, там идет целая работа по перетягиванию дела вопреки национальному интересу.Есть люди, достаточно влиятельные, которые сильно увлечены предстоящими выборами.