Мы вернулись на баркас и двинулись дальше. К вечеру все протрезвели. Неподалеку от бурятской Максимихи, бросив якорь и, естественно, сети, отправились спать. Когда с рассветом мы с Артемом вышли на «сбор урожая», то, легко найдя первую сеть, по доброй традиции оказавшейся пустой, долго не могли найти вторую. Лишь чайки, сидевшие на воде, подсказали, где ее искать.
У настоящего браконьера три врага. Первый – рыбнадзор, это почти безобидный враг, так как казначейская бумажка с портретом американского президента способна свернуть горы и, обладая необыкновенным даром убеждения, превращает врага в друга, а парочка граненых стаканов с сорокоградусным – в лучшего друга.
Второй враг – это воры. Это те, кто внимательно следит, где ты устанавливаешь сети, чтобы потом до рассвета украсть их с чужой добычей. Мы внимательно следили за надувными лодками на берегу, чтобы этот латексный флот, изготовленный из того же материала, что и изделия, предназначенные для защиты при сексуальных контактах, или, как в сердцах высказался Артем, «гондонный флот», не утащил нашу рыбу. Как говорится, не возжелай улова ближнего своего.
Третий, самый страшный враг – это птицы. Невозможно описать мои ощущения, когда, двигаясь ко второй сетке, я бессильно наблюдал, как жирные чайки и ненасытные бакланы выклевывали из клетчатой удочки, заброшенной нами из последних трезвых сил, несчастных омулей, предназначенных для компенсации беспробудного пьянства и утешения неимоверных рыбацких амбиций городского жителя.
При моем приближении эти твари нехотя взлетели, оставив недоеденной часть улова. Эта часть состояла из двух плотвичек, головы омуля и хвоста хариуса. Остальное было сожрано. Я поклялся мстить летающим обжорам всю оставшуюся жизнь. «Но клятвы – как порог родного дома нам: чуть-чуть подрос и вот уже переступил» (С. В. Луферов).
Втащив шлюпку на баркас, я опять стал «облаком в штанах». Демонстрируя собственное благородство, я даже швырял чайкам за корму куски хлеба, вымоченного в самогоне. Пусть выпьют за мое здоровье! Главное – убедить себя, что консервированная килька в томате ничуть не хуже копченого омуля. Было пять утра, нам предстоял семнадцатичасовой переход по бурятской стороне до дельты Селенги. Я отстоял утреннюю вахту, принял традиционную микстуру в должном объеме и завалился спать. Проснулся, когда мы уже стояли на якоре и Вася с Артемом готовились к установке сетей. Дельта Селенги считается самым рыбным местом на Байкале, настроение у всех было приподнятое. Несмотря на трудности с мелкой моторикой, мы перебрали снасти и забросили стометровую клетчатую удочку, одним концом привязав ее к баркасу. Ничто не предвещало беды.
Ураган налетел неожиданно. Ветер силой восемьдесят узлов (40 м/с.) сорвал нас с якоря. Все протрезвели мгновенно. Сверкавшие на полнеба молнии ослепляли, а гром вслед за ними оглушал. Капитан, стоя у штурвала, «подрабатывал» двигателем, чтобы баркас не выбросило на берег. Начался дождь, хотя, нет, не дождь и даже не ливень – просто стена воды. И вдруг в перерывах между раскатами грома я услышал истошный Васин крик: в нем была и злость, и горечь, и отчаяние. Случилось самое страшное: порвался фал – и сеть ушла на дно, а с ней и наша последняя рыбная надежда. Утром, когда ветер стих, мы в течение трех часов тралили дно «кошкой», но напрасно. Видимо, рыбный бог сразу невзлюбил Васю. Уйдя подальше от заколдованного места, мы бросили якорь и обильно помянули безвременно покинувшие нас сети. Я предложил пойти в самое рыбное место на Байкале, где каждый человек в состоянии добыть любую рыбу в любом количестве, – на рынок в Листвянку. Мое предложение было встречено радостным звоном стаканов, капитан отправился прокладывать новый маршрут, а Артем от нечего делать забросил спиннинг и...